9 дней.
Его звали Шуст.Лет десять назад, в период самого расцвета игровой карьеры Сергея Шустикова, я спросил его, почему, обладая хорошо поставленным ударом и прекрасным видением поля, он так мало забивает. «Эх, - со свойственной ему иронией ответил он, - ну почему люди так однобоко смотрят на футбол? Для меня в игре важно другое». «И что? - в предвкушении редкого в жизни откровения переспросил я. «Мне интересно завязать атаку - обстучаться, выбраться из кучи-малы и не просто обыграть соперника, а прокинуть мяч ему между ног, на пятую точку посадить».
Я молча слушал. «Или, - задумчиво продолжал Сергей, - такую пасульку партнёру выдать, чтобы прямо в ножку ему мяч вложить, чтобы ему и обрабатывать его даже не пришлось. Потом, после матча, вспоминаю игру и, если понимаю, что сделал нечто подобное, значит, не зря выходил на поле. Значит, получилась игра, одарил тебя футбол в ней чем-то своим, сокровенным. Так, наверное, и у вас в журналистике. Можно ведь над материалом пару недель трудиться, а можно и за один день сварганить. Правда? Так о втором люди, прочитав, на другой день забудут, а о первом ещё долго вспоминать станут. Так и в футболе, всегда есть место творчеству и ремесленничеству, причём независимо от того, мяч ты забиваешь или рядовой пас своему партнёру отдаёшь. Так ведь?»
Вспомнил я тот разговор, когда ждал Шустикова на Автозаводской, у бывшего магазина «Клён», где рабочие ЗИЛа, возвращаясь после смены, бывало, пропускали стаканчик-другой, дабы расслабиться. «Привет, - кто-то хлопнул меня по плечу, - не узнал?». Я обернулся, передо мной стоял Шустиков в легком светло-синем джинсовом костюме. «Слушай, а я всё на дорогу смотрю, думал, ты на машине лихачом подъедешь, а ты пешочком, на метро. Неужели крутые джипы не уважаешь?» - «Да нет, к машинам я нормально отношусь, да только теперь по Москве ездить себе дороже - то ты кого-нибудь заденешь, то тебе кто в бок въедет. Ну его к лешему, я лучше своим ходом. Так-то оно надёжнее. Ну, веди в свою обитель». И мы отправились в редакцию.
- Заметил, что из всех тех, с кем когда-то начинал путь в большой футбол, ты завершил игровую карьеру последним. Почему, как думаешь?
- Не знаю. Мог бы и еще поиграть, да только устал. Не от футбола, нет. От игры я никогда не уставал, а вот от нашего футбольного быта. Знаешь, это постоянное сидение на базах, накачки перед матчами... Это всё давило на меня.
- Тем не менее, ты 18 лет отыграл.
- Нормалёк, да? Страшно подумать даже.
- И неужели не наигрался?
- Представь себе. Я вот даже сегодня с дублёрами полтора часа оттренировался и, как всегда, завёлся, пару финтов заложил - пацаны аж глаза вылупили. После подходят ко мне и говорят: «Слушай, Серый, покажи, как это ты сделал?». Меня, кстати, радует, что они относятся ко мне как к равному. Я и сам прошу их - не называйте меня Сергеем Викторовичем, зовите просто Шуст или Серый.
- Выходит, каким ты был в дворовом футболе, таким и остался?
- Начистоту скажу тебе, мне всегда было без разницы, во дворе ли я выхожу играть или на большом поле против киевского «Динамо». Что там, что здесь отдавался игре полностью. А дворовый футбол - это, конечно, основа всего. Играл целый день: сразу после школы с маленькими ребятишками, потом с теми, кто чуть постарше, а к вечеру, когда здоровые мужики подтягивались, с ними играл. Приходил домой затемно, снимал кеды, высыпал из них песочек (у нас спортплощадка песком была посыпана), ноги гудят. И не уставал, и нравилось. В школу же меня батёк затащил, сам я не хотел, говорил ему: «Не пойду никуда, здесь, во дворе, останусь». А получилось всё вот как. Эдуард Анатольевич Стрельцов заболел и попросил моего отца подменить его в школе, провести тренировку. Батёк мне и говорит: «Пойдем со мной, я как раз сегодня с твоим годом занятия буду проводить». Я пришёл и... оказался лучшим. Но даже когда стал заниматься в торпедовской школе, всё равно после тренировок приходил во двор мяч погонять. Понимаешь, это на самом деле моя жизнь. Я люблю играть в футбол, просто люблю, по-настоящему люблю, и всё. Когда неделю не потренируешься, заскучаешь, хочется мячик взять, что-то сделать, пробить. Да и как без футбола жить, если ты футболист?!
- А помнишь 86-й год, как в матче дублёров ты нанёс травму Сергею Юрану?
- Ну как такое забудешь! Это был один из моих первых выездов в составе дубля в другой город. Вышел на поле - народу на трибунах тьма-тьмущая. И игра пошла по-серьёзному, по-взрослому. Тут-то и случился тот страшный эпизод с Юраном. Сергей потом рассказывал, что я, мол, «подкатил» под него сзади. Но это не так. Он бросился в атаку по флангу, я - за ним. Догнал и плечом толкнул в спину, а он неудачно воткнулся ногой в газон и всем весом своего тела развернул себе голень, то есть его ступня как бы вывернулась наизнанку - там, где должны быть пальцы, у него была пятка и наоборот. Я как увидел это, мне дурно сделалось. Судья, не разбираясь, сразу показал мне красную карточку, иду, как в тумане, по беговой дорожке и слышу крики с трибун: «Убийца! Убийца!». Еле добрёл до раздевалки, и там у меня случилось нечто вроде нервного срыва. Уже после матча к нам в раздевалку пришли почти все ребята киевского дубля и стали меня успокаивать: «Брось, Шуст, ты ни в чём не виноват, чисто игровая ситуация, всякое же ведь бывает». А у меня комок в горле стоит и слёзы текут. После того случая я долго не мог в себя прийти.
- Вместе с тобой из дубля в команду мастеров «Торпедо» пришли Чугайнов, Тишков, Чельцов, Ульянов... Но почему-то ничего стоящего вы так и не выиграли.
- Не знаю, наверное, потому, что вместе-то мы играли всего сезона два. А потом все разбежались кто куда. Жаль... С Тишой и Чуком я больше всего играл, и понимали мы друг друга даже не могу описать, как. Я по взгляду определял, что будет делать Юрка или Игорь. С Тишой даже вымерять ничего не надо было. Бывало, бросишь «черпачка» за спину защитников и знаешь, что Юрок наберёт скоростёнки, срежет угол, войдёт в штрафную и либо сам пробьёт, либо подачу сделает. С Чуком то же самое. Я делал ускорение вперёд, потом отскакивал, он мне передачку, а сам ускорялся, я ему ответную... И всё! Мы центр поля за пять секунд проходили. Потом, учти, в то время за «Торпедо» ещё играли такие мастера, как Ширинбеков, Полукаров, Агашков, Коля Савичев. А Валерка Сарычев в воротах?! «Свои» он в обязательном порядке брал, да ещё в двух-трёх случаях выручал. А Олег Ширинбеков! Он тогда играл опорного, я же перед ним располагался. Бывало, пропустишь за себя мячик, так только слышишь: «Бум, бум». И мяч обратно ко мне выкатывался - это он там всё перегрызал. Жаль, что мало мы все вместе поиграли, но пару сезонов здорово своих соперников валтузили, в том числе и в еврокубках.
- Валентин Козьмич Иванов как-то сказал о тебе: мол, кому много дано, с того много и спрашивается. Как ты считаешь, ты себя полностью реализовал как игрок?
- Может быть, я и не полностью себя реализовал, может, мог бы достичь и гораздо большего, но... Я своей судьбой доволен. Поиграл в чемпионатах СССР, России, Испании, и везде, заметь, в высших дивизионах. Конечно, хотелось бы стать чемпионом СССР или Испании. Не получилось, что уж тут поделаешь. Но я на судьбу не жалуюсь. У меня прекрасная жена Наташа, трое детей (сын Сергей и две дочки - Вика и Настя), да и в футболе я остаюсь, пусть и не в качестве игрока, а помощником тренера дубля, но всё же. А что ещё надо человеку для счастья? Такому, как мне, - больше ничего.
- А почему не сложились твои отношения со сборной, за которую ты провёл всего несколько матчей?
- Знать, не судьба. А вообще я такой человек, как бы это объяснить? Почему я практически всё время играл в «Торпедо»? Потому что это моя команда, мой коллектив, и чувствовал я себя там как дома. Выходил на поле и делал что хотел. В другом клубе я себя так бы уже не ощущал. Для того чтобы нормально раскрыться, мне нужно вжиться в коллектив. Поэтому, скажем, в олимпийской сборной, где я играл под руководством Бориса Петровича Игнатьева, мне было вольготно и комфортно. Хорошая тогда у нас была команда, мы были как единое целое. А какие ребята там играли! Ты только вслушайся: Щербаков, Онопко, Кирьяков, Радченко, Тишков, Беженар, Никифоров...
- Расскажи о торпедовских традициях. Ты же потомственный автозаводец, сын самого Виктора Михайловича Шустикова...
- Для меня - это характер. У нас был самый лучший коллектив. Я не помню ни одного случая, чтобы кто-то кому-то позавидовал, например. В игре бывало очень тяжело, иногда казалось, что всё, лучше уползти с поля. Но в таких ситуациях я всегда знал, что каждый отдаст последние силы, чтобы помочь другому. То есть наша команда состояла из настоящих мужиков, которые очень хотели играть в футбол. Мы всегда уважали старших, а они уважали нас. Бывало, играем мы, молодые, в бильярд. Заходит ветеран, мы кладём кии и молча уходим. А сегодня я очередь занимаю, чтобы сыграть партию.
- А вообще, отношения между футболистами в команде и игроков с руководством клуба сильно изменились с того времени, когда ты начинал играть?
- Конечно. Когда меня только взяли в команду мастеров, я, помню, подписал чистый лист контракта и побежал на поле доказывать, что я что-то умею. Я ведь чего хотел - попасть в команду и играть в футбол, а о том, что за это мне ещё и деньги будут платить, я даже и не думал. Это потом, с возрастом, пришло осознание важности суммы. Поначалу же я просто хотел играть в футбол, а уже руководство клуба материально оценивало качество моей игры. Сейчас они, молодые, говорят: мы хотим то-то и то-то. Я не против высоких гонораров, но их надо оправдывать, отрабатывать. А когда я вижу, что человек вписывает в контракт столько, сколько он хочет, а потом сидит и нихрена не играет, для меня это неприемлемо. Я понимаю так: каждый футболист, даже выходя на тренировку, должен всякий раз доказывать, что он сильнее. Потому что если ты не будешь этого делать, значит, ты не игрок. Или вот часто можно услышать: «А-а-а, такому-то сопернику можно и проиграть». Чушь собачья. Да нельзя никому и нигде, даже во дворе, проигрывать. Если ты хочешь выиграть когда-нибудь что-то большое, надо стремиться выигрывать всегда и везде, даже в малом. Не поверишь, но у меня создаётся впечатление, что нынешнее поколение вообще устаёт от футбола. Меня это бесит.
- Испанский период в карьере научил тебя чему-то?
- Научил? Пожалуй, нет. Тут другое. Во-первых, там к футболу относятся намного серьёзнее, чем у нас. А во-вторых, в Испании я почувствовал себя человеком, понял, что у меня тоже есть права (а не только обязанности) и что не надо зацикливаться только на одном футболе. Да, это моя самая любимая игра, но помимо футбола есть ещё семья, дети, в общем, личная жизнь. И я не робот какой-то, чтобы сидеть по два-три дня на базе.
- То есть почувствовал себя личностью?
- Личностью? Ну, если ты выходишь на поле, то уже должен быть личностью. Если же выходишь для того, чтобы быть серенькой мышкой, то никогда не станешь настоящим футболистом. Так и в жизни - живи полнокровно, отдыхай, ходи с семьёй в театр, кино. А футбол? Это прежде всего игра, и в неё надо играть, именно играть, а не работать. Почему у нас сейчас нет зрелищного футбола? Потому что подавляющее большинство людей на поле работают. Да, я понимаю, это их профессия, то есть работа, но ведь зрители приходят смотреть на футбол, а не на нудную, будничную работу. Тот же подкат, например, можно сделать по-грязному, а можно так, что весь стадион будет аплодировать. Можно ударить коряво, а можно пробить так, что все зрители разом ахнут. Да и в профессии своей надо быть асом. Помню, когда Сергей Алейников только возглавил «Торпедо-Металлург», на одной из первых тренировок он попросил футболистов дать плассера (это когда мяч летит на расстоянии метра от газона) своему партнёру на 60 метров. И когда практически никто не смог этого выполнить, он подошёл ко мне и в полной растерянности спросил: «Слушай, а как же они в таком случае в футбол-то играют?». Я ему и отвечаю: «Готовьтесь, вот так у нас и играют».
- А ты сам-то сделал такую передачу?
- Спрашиваешь, разбуди хоть ночью, с закрытыми глазами исполню. Конечно, не спорю, это задание было непростым, но беда-то вся в том, что школы у большинства нынешних футболистов нет. И что ещё меня бесит в некоторых молодых людях, так это их отношение к черновой работе. Вот сейчас я второй тренер дубля, но именно тренер, а не нянька. Чисто по-футбольному я могу подсказать, показать, объяснить, но, например, бегать куда-то, подсматривать, вынюхивать - это не для меня, и я никогда не буду этим заниматься. Для меня ведь что главное? Чтобы они пришли на тренировку и полтора часа нормально отработали, а чем они за пределами поля будут заниматься, это их личное дело. Если у человека есть голова на плечах, он будет делать всё нормально и футболистом станет, а нет, так ни во что стоящее и не вырастет.
- Извини, но не могу не задать тебе вот какой вопрос: тебя самого не раз и не два упрекали в нарушениях спортивного режима...
- Да, бывало, но много здесь и неправды. На футбол ведь приходят разные люди, и иногда ещё во время разминки они выкрикивают «Поди опохмелись» или «Поднимайся сюда, стакан налью». Вот это-то больше всего меня и возмущает, ведь не на футбол они приходят, а посплетничать об игроках. Я по себе не раз замечал: вроде бы серьёзно готовишься к игре, режимишь, вес поддерживаешь, а выходишь на поле и через 15 минут понимаешь, что не можешь играть, не клеится. А эти горе-болельщики думают, что в каждой игре у тебя всё должно получаться. А раз не выходит, значит, рассуждают они, накануне ты «поддал» как следует. На большее их фантазии не хватает. А может, у меня на тот момент в личной жизни были нелады? Может, мне жить в тот момент было тошно - этого они не допускают?!
- А к грубости на футбольном поле ты как относишься?
- Помню, играли мы в Набережных Челнах с «КамАЗом». Так вот, футболисты этого клуба не столько за мячом бегали, сколько за нами. Наконец я не выдержал и говорю одному из них: «Ребята, вы чего делаете-то?» А он мне в ответ: «Молчи, а если будешь ещё выступать, мы вам всем морды набьём». Тогда я остановился и говорю: «Пацаны, а вы кто - футболисты или боксёры? Если боксёры, то давайте, набейте нам морду, и мы закончим играть в футбол. Чего мы здесь, спрашивается, мучаемся». И, ты знаешь, кажется, дошло, не до всех, но дошло. Чуть помягче стали играть, но всё равно грубовато. Ответил я на твой вопрос?
- Вполне. А помнишь тот эпизод из матча с мадридским «Реалом», когда ты, прибежав едва ли не с середины поля в штрафную, дал подзатыльник одному из своих партнёров, который перед матчем похвалялся, что забьёт пару мячей, а потом не реализовал стопроцентный голевой момент?
- Наверное, я всё-таки был не прав. Не надо было делать этого при всех. Но уж больно я разозлился. Кстати, побежал не я один - справа помчался в штрафную Чук, а слева Афоня (Андрей Афанасьев – прим.). Просто я раньше их успел. А дело было так. Выходим мы на игру, как всегда, после гостей (такая счастливая примета у нас была), а он, наш молодой нападающий, и говорит охранникам: «Смотрите, ща два завалю». И вот в матче подряд у него два таких момента, ну, как говорится, мячу деваться некуда, а он промахивается. Я и не сдержался. Не люблю я, когда люди просто так языком молотят. По мне, раз сказал, будь добр, в лепёшку расшибись, а сделай. А не можешь, не умеешь - лучше промолчи.
- Против каких команд тебе было играть интереснее?
- Мне всегда было интересно играть против московских клубов. Всегда. И, конечно, в еврокубках. Потому что в таких матчах соперник сам играет и тебе даёт играть. Тут уж кто кого. Ну а в чемпионате СССР - против украинских команд. Помню, приезжаешь в Киев, Донецк, Харьков, Одессу, Днепропетровск - на стадионе всегда биток, все кричат, орут. В такой обстановке всегда приятно играть.
- Большую часть своей карьеры ты выступал на позиции опорного полузащитника. В чём, на твой взгляд, главный смысл его игры?
- Я думаю, что опорный полузащитник должен дирижировать игрой: где-то попридержать мяч, где-то убыстрить темп. Он как бы соединяет все линии команды. Слаженный переход от обороны в атаку и обратно полностью зависит от него. В общем, для меня это мозг команды. Но и тут есть маленький нюансик. Опорные полузащитники бывают разные: одни чётко выполняют свои функции от и до, как тренер сказал, а другие помимо этого ещё импровизируют, постоянно выдумывают что-то интересное, заковыристое. Мой идеал опорного полузащитника - именно второй.
- А каким должен быть, на твой взгляд, современный тренер? Какими качествами обладать?
- Постараюсь ответить тебе на примере своей работы в дубле моего нынешнего клуба «Москва», чемпионство которого в прошлом году - не случайность. И основная заслуга в этом Леонида Слуцкого, главного тренера команды. Думаю, ребята на меня не обидятся, если скажу, что их стремление к тому, чтобы всё у нас было, как в Европе, не всегда подкрепляется соответствующим мышлением, остающимся у некоторых из них весьма совковым. И я не понимаю, почему у нас во все времена футболистам надо пихать. Пихнёшь - они понимают, нет - на шею садятся. В нашем дубле сейчас есть человек пять, которые, уверен, будут выполнять все тренерские задания, и их можно абсолютно не контролировать. А остальным, увы, надо пихать. Не знаю, как и чем это объяснить, но очень хотел бы достучаться до них, ведь, в конце концов, это надо не мне, а им. Я всегда считал, что если я хочу играть в футбол, так мне тренер, по большому счёту, не нужен. Я сам буду стараться делать всё для того, чтобы вырасти в большого мастера. И это касается большинства молодых футболистов всех команд. Да, таланты у нас есть, но с ними происходит странная вещь - он и через пять, и через десять лет всё подаёт надежды, а в 30, глядишь, уже заканчивает и уходит из футбола, так и оставив после себя одни надежды. И пока в головах у нас что-то не изменится, думаю, не видать нашему футболу по-настоящему больших побед.
- На нашумевший конфликт с Ивановым ты как сейчас смотришь?
- Я считаю, что мы тогда всё-таки были не правы. А к Валентину Козьмичу я отношусь очень хорошо. Да, он не ангел, у него сложный характер, но разве у личности бывает иной? Я ему обязан всем: он меня очень плавно подвёл к основному составу, при нём я заиграл и вырос, он мне не только дал всё, что обещал, но даже гораздо больше. Так что я у него в неоплатном долгу.
- Мы с тобой как-то ничего не сказали про твоего знаменитого отца, Виктора Михайловича, - заслуженного мастера спорта, двукратного чемпиона СССР...
- Батёк у меня красавец. Он все мои матчи с детства смотрел, даже когда я ещё во дворе играл. Когда же вместе домой возвращались, тихо так, ненавязчиво скажет: «А знаешь, Серёга, вот в том эпизоде надо было не так сыграть, а вот эдак». Потом, обдумывая эти поправки, неизменно убеждался в его правоте. По футболу он до сих пор скучает и нет-нет, да тряхнёт стариной - за ветеранов сыграет. Красавец!
- На твоих глазах то - старое «Торпедо» распалось. Какие чувства ты тогда испытывал, когда по одному уходили в другие клубы твои старые партнёры, друзья?
- А какие чувства можно испытывать, когда рушится твой родной дом? Но я хочу тебе вот что сказать: я горд и счастлив, что играл в той команде, которой сейчас уже нет. В той команде, за которую выступали Стрельцов, Иванов, Воронин, мой батяня и так далее. Так и напиши: горд и счастлив.
Я так и написал. А когда мы вышли из редакции, спросил его на прощание: «Слушай, твои великие предшественники Стрельцов и Иванов любили повторять, что футбол прост - отдал пас партнёру, открылся, получил ответную передачу, вновь отдал пас... Ты согласен с этим?» Он поднял две руки и ответил: «Полностью. Отдай пас партнёру - в этом суть футбола». А потом, чуть подумав, добавил: «И знаешь, ещё в чём? Игре надо отдавать всего себя, вкладывать всю свою душу и не требовать взамен ничего. И если ты был перед ней честен, она сама вознаградит тебя сторицей».
«Ну, бывай», - сощурившись от солнца, Сергей Шустиков легко забросил на плечо огромную спортивную сумку и зашагал в сторону метро. Я же, глядя ему вслед, подумал: а что будет с футболом, если из него навсегда уйдут такие вот романтики игры? Ответа я не нашёл. Вспоминаю, как однажды спросил у Виктора Михайловича Шустикова о том, что он думает о своём сыне, и в ответ услышал: «Серёжка намного одарённее, чем я. Иногда он на поле такое сотворит, что не понимаешь, откуда это у него. У меня и сотой доли того не было». Тот, кто разбирается в футболе, поймёт, откуда и, главное, от кого, как тот болельщик, который, сидя рядом со мной на одном из матчей уже «осиротевшего» «Торпедо», сказал в сердцах: «Во, одного Шустикова на поле надо оставить. Видно ведь, что человек умеет и знает, как играть в футбол. Одно удовольствие за ним наблюдать».
(с)